Спасибо.
У меня назрела потребность высказаться. Думала, сюда или в "Ковчег" залить следующий пост - мне показалось, что здесь это будет уместнее. Это единственный мой комментарий к политической, и не только политической, ситуации.
Добавлено 13 Мая, 2014, 13:31:33 pmСкажи мне, кто твой враг, и я скажу, кто ты.
Эпиграф:
По горну – вставать, по свистку – купаться, под барабан – шагать, под баян – обедать, и если хорошо все это делаешь, то в гробу будешь лежать под оркестр.
к/ф «Утомленные солнцем»
Наверное, все вы заметили, что с того момента, когда началось противостояние на Майдане, я ни разу не написала ни строчки на эту тему. Даже читая на ратмании и буме высказывания многих из вас. Даже не соглашаясь с ними. И я благодарна всем вам за то, что, зная мою прямолинейность и склонность к дискуссиям с заведомо не настроенными на диалог оппонентами, вы не задали мне ни одного вопроса.
Сейчас пришло время на эти невысказанные вопросы ответить.
Мне повезло родиться на юге, в городе, где смешалось множество национальностей, религий и языков. Я говорю на русском и украинском, а в минуты сильного волнения спотыкаюсь на труднопроизносимом для многих моих земляков «р» и из моей, еще детской, памяти, вдруг сами собой выскакивают слова на языке моего города – мамэ-лошен, идиш. Я никогда не задумывалась над понятиями «Родина», «родной язык» и «национальность». Моя родина — это заросший виноградом дом, вечно, сколько бы его ни поправляли, покосившийся стол во дворе под тополем, горячий песок и камень у волнореза - доплыв до него, мы, уже не какая-то там школьная шелупонь, а настоящие первокурсники — взрослые люди! - с шиком распивали две бутылки кислого шампанского, которое героически транспортировали на этот остров свободы немногочисленные мальчишки нашего факультета. Моя родина — это заросли мальв у каждого подъезда, арки из винограда, грозди которого в августе висят так низко, что для того, чтобы войти в дом, приходится наклоняться, базар с его шумом, толкотней, лубочными красками, веселой перебранкой и ощущением вечного праздника. Мой народ — это мои соседи, их вечно открытые окна, балконы, на которых летом, вечером после очередного жаркого дня («самое пекло!») накрывают столы с жареной рыбой, овощами, брынзой и холодным вином и собирают если не весь дом, то хотя бы подъезд.
Прожив пятнадцать лет в стране, где privacy ценится едва ли не превыше всего, я так и не научилась готовить ужин на двоих — а ну как придут гости, а в холодильнике, не дай Бог, какие-то несчастные два килограмма мяса и пятилитровая кастрюлька борща. Это же, как говорила моя, Царствие ей Небесное, бабуля, «от людей стыдно»...
Я выросла в убеждении, что быть полукровкой — счастье, дар Божий, ведь это же редкая удача, когда даже не две, а три культуры, языка, народа для тебя одинаково родные. А ты — для них.
И только когда я увидела, как стреляют на Куликовом, как горит облисполком — ах, простите, Дом профсоюзов, как замирает — вымирает, ни одного человека папа не встретил по дороге с Петра Великого аж на Ленина! - от страха единственный родной мне город, я поняла, что сейчас быть полукровкой - значит быть одинаково чужим для всех.
Те из вас, кто читал мой «Ковчег», может быть, вспомнят, что я уже писала о привычности и удобстве стереотипов. А того, что удобно и привычно, мы не замечаем. Мы живем в дуальном восприятии мира, жизни и самих себя - «правда — ложь», «добро — зло», «любовь — ненависть», «свой - чужой»... Живем, пока не врезаемся в эту собственноручно возведенную стену ничего, на самом деле, не значащих понятий лбом.
В том же «Ковчеге» была история Ежика. Меня саму удивил тот факт, что она вышла за пределы профильных форумов и стала известной многим, довольно далеким от подобной литературы, людям. Но тем не менее. И вот, возвращаясь к ней — тогда я писала, что больше всего меня потрясла не сама эта ярмарка смерти, не то, что я там увидела и даже не то, что Ежика, пытавшегося из последних сил выползти из-под заваливших его трупов к решетке, где еще был воздух, я буквально откапывала руками, а то, что хозяйка всего этого «товара», пока у нее на глазах умирали от жажды и недостатка воздуха животные, спокойно сидела рядом на стуле, читала журнал и ела бутерброд. Понимаете, мы как-то готовы к встрече со злом — с ненавистью, с чем-то черным, страшным, да каким угодно ужасным — но главное, понятным. Но к тому, что зло встретится нам в образе милой немолодой женщины, читающей бульварный журнал, вяжущей какую-то чепуху внукам, охотно вступающей в разговор — к этому же нельзя быть готовым, просто нельзя. И я тогда стояла в каком-то отупении, пытаясь хоть как-то собрать осколки своих представлений о добре и зле, и после этого написала — да вы помните — что антипод добра — совсем не зло. Антипод любви — не ненависть. Потому что ненависть — это живая эмоция. Это чувство, и чувство сильное. Чувство — это жизнь, это динамика. А зло, как и смерть, статично. Антипод жизни, любви и добра — это равнодушие.
И то, что я вижу сейчас — это не ненависть. Это убийственное по своей силе равнодушие, не желающее слышать, видеть, понимать. Меня спрашивают: «Что ты думаешь о...?» и не дают ответить, перебивая и требуя — нет, не ответа, а позиции. Когда-нибудь потом, в мирное время, будешь растекаться мысью по древу, сейчас не до того, сейчас скажи — ты против кого? Даже не «за кого». Скажи мне, кто твой враг, и я скажу, кто ты.
У меня нет врагов. Моя личная позиция в этой войне — а я не лезу на баррикады ни громить, ни восхвалять, я не требую ничего, и даже прислушаться к себе я не пытаюсь никого заставить, да это и бесполезно — но оставьте мне, пожалуйста, оставьте мне мое право иметь эту микроскопическую в масштабах революции личную позицию — так вот, я не хочу быть врагом никому. Даже ценой того, что сама становлюсь врагом для тех и для других.
Почему-то, когда горел мой город, у меня в голове с настырностью популярной песенки вроде «я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она», вертелась цитата из моего любимого Экклезиаста: «Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать».
Ничего уже нельзя изменить. Нет, война рано или поздно закончится — любая война рано или поздно заканчивается. Но ни мы, ни мир вокруг нас уже никогда не будет таким, как был. Мы уже научились быть врагами — хуже того, мы научились видеть друг в друге врагов. Понимаете, мы всегда видим друг в друге оппонентов, конкурентов, соперников, врагов — и так редко то, что мы есть на самом деле — образ Божий. Я когда-то все думала — да, «по образу и подобию» - но что есть этот образ и подобие? Что есть в каждом из нас? И я думаю — не знаю, честно сказать, насколько это совпадает с догматами и учением Церкви, но мне кажется, что это так — то, что есть в каждом из нас, то, что делает нас, таких разных, похожими друг на друга и на Того, кто нас по этому образу и подобию создал — это именно тяга к созиданию. И совсем необязательно быть гениальным скульптором, художником, композитором, писателем... Творчество, созидание — это и выросшие дети, и построенный дом, и посаженные цветы, и подобранный на помойке кот, и даже просто приготовленный ужин. И в каждом из нас есть, пусть неосознанное, желание творческой реализации. Ну, пусть хоть какой-нибудь, но обязательно реализации. А ведь это прежде всего — самый обыкновенный труд. Вот просто встать утром и идти что-то делать — не всегда то, чего хочется. А это тяжело и как-то не тянет на героизм. То ли дело — на пылающие баррикады. Красиво. Романтично. Героически. И все видят — вот же, для тех, кто не присутствовал, и фотки в фейсбуке — как положено, на фоне. И есть чувство причастности — не к озверевшей толпе, а к рождению нового мира. А новый мир-то рождать куда как авантажнее, чем собственного ребенка — и не такое мещанство, и ответственности, как ни парадоксально, меньше.
И я, прекрасно понимая, что делаю это в то время, когда все мы пытаемся найти правых и виноватых и встать, как, в конце концов, и должны поступать порядочные люди, на сторону правых, прошу — не ищите, не становитесь. Не становитесь ни на чью сторону, как бы вы ни были уверены в ее правоте. Не поддавайтесь соблазну стать героем. Настоящим героизмом иногда оказывается не участие в войне, а отказ от нее.
Я точно знаю, что за все в жизни нужно быть благодарным. Все приходит в то время, когда мы готовы это принять — ни раньше, ни позже, и все имеет свой смысл. Давайте будем благодарны за то, что у нас есть возможность остаться друзьями даже в такой ситуации. Просто остаться людьми. Не потерять друг друга и не потерять себя.
