Летом я частенько ездила в отчий дом и прихватывала с собой крыс. Так как от обстановки в моей комнате остались только диван и швейка, хвостатые бегали по ним без малейшего угрызения совести.
Больше всего им нравилось, конечно, койко-место. За его спинкой прикручена какая-то планка, вследствие чего образуется зазор, где писюшне вольготно шнырять, прятаться и др-др-дремать. А еще очень весело бегать по дермантиновым подлокотникам, босыми лапами извлекая из них шлёпающие звуки.
С дивана можно легко запрыгнуть на подоконник, пробежать туда-сюда, цокая когтями. Втиснуться в щель между створкой и москиткой, жадно вдыхая воздух свободы. Можно сунуть нос в стоящие… стоявшие горшки, которые мигом оттуда убрали.
На швейку крысы не претендовали – адский агрегат беспощадно гремел, пока я шила, и зверюшки боялись его «впрок».
Но самый интересный аттракцион обнаружила, естественно, Алька. Диван стоял в углу, между его составными и, собственно, стенами, получался вертикальный тоннельчик 2*3 см. Ни одно из моих животных (включая хомяков-джунгариков) НИКОГДА туда не лазало. Но Алька – это ж Алька… Вечное шилопопьё и шкодло.
Однажды вечером я выпустила её на пол, как самую здравомыслящую и умную из всех. Лопоушка побегала, собрала пыль, исследовала подпространство, по зову прибежала обратно. А через полчаса, вернувшись в комнату, я обнаружила её снова на полу. Еще через пять минут – на диване. Так крыса развлекалась один вечер.
Наутро, вытащив свою тушку из клетки, Шкодло призадумалось, слазило в ставшую нежно любимой норку… и задрейфовало туда-сюда. Я слышала, как крыса спустилась на пол, потопталась, стала подниматься обратно, остановилась, пошуршала чем-то, спустилась…
Когда через час, оторвавшись от шитья, я так и не обнаружила Альки на диване, а звуки всё ещё продолжали доноситься, мне надоело терзаться сомнениями. Решительно отодвинув диван, я застала крысу в уголке на полу, сидящую в гнезде из обивки дивана. Я бы решила, что она собирается рожать, если бы не была твёрдо уверена в невозможности этого.
Гнездо было безжалостно выброшено, диван передвинут на середину комнаты, а крыса горестно смотрела на меня с дивана, безмолвно вопрошая: «За что?!»