Сам убежал ночью, скорее всего ближе к утру, так как в 6 утра ещё не слишком окоченел. Как лежал, так и умер в обычной позе. Рядом ничего не смято, пены на губах нет, глаза закрыты, вид умиротворённый. Кто бы мне сказал пару лет назад, что я буду радоваться чьей-то смерти - не поверила бы, наверно. А теперь вот обрадовалась тому, что он успокоился. И что сам. Оно как-то естественнее, всё-таки. Не знаю, есть ли душа, но если вдруг есть у нас, то и у них тоже должна быть, и ей так должно быть лучше. Два года, восемь с половиной месяцев ему было.
