Вас тут не стояло, или как три кошки делили две комнаты.
Наряду с вопросом «А зачем тебе кошки, если у тебя есть крысы?» я частенько слышу и вопрос «А зачем тебе три кошки?».
На оба вопроса я стандартно отвечаю «А они все разные».
Недавно я развлекалась, читая на одном из форумов дискуссию о том, кто лучше — крысы или кошки. Ввиду того, что форум был крысоводческий, большинство дискутирующих придерживалось мнения, что лучше, конечно, крысы, потому что они умнее, в отличие от кошек, привязаны к хозяину, ну и вообще...
Я как-то в принципе не сторонник сравнивать зеленое с круглым. А уж сравнивать животных по принципу «кто лучше» - занятие абсолютно бесперспективное.
До того, как в нашем доме появились кошки, я была уверена, что это такие животные... Ну, вроде аквариумных рыбок, только еще и дерут шторы и портят мебель. Горячей привязанности они к хозяину не испытывают, характер у них обычно сложный, злопамятность — фантастическая...
Сапфирка оказалась очаровательным, удивительно любвеобильным существом. Когти она о мебель не точила, на шторах не каталась, с крысами подружилась сразу же. С первого дня она , несмотря на то, что еще накануне ее приезда мы купили специальную кошачью лежанку, спит исключительно в постели, укрывшись одеялом и положив голову на подушку.
Появившийся у нас позже Дизель в квартире жить не умел. Он пугался звука льющейся воды, телевизора, звонка телефона... Адаптироваться ему помогла именно Сапфирка, и Дизель горячо привязался к ней и ко мне — больше он никого не признает. Он никогда не дается в руки чужим, да и вообще предпочитает не выходить, если в доме гости.
Очень нежно Сапфирка и Дизель относятся к маленьким крысятам. Дизель, когда Нильс болел и сидел в дюне отдельно от остальных, вообще вообразил себя наседкой и часами лежал на крыше дюны, провоцируя нас на гадкие насмешки вроде: «Высиживай, Дизель, высиживай... Когда часы пробьют полночь, из лысой крысы вылупится пушистый котенок». А когда Фантом впервые попытался рассмотреть крысят поближе и сунулся к клетке, Сапфирка и Дизель запрыгнули на столик, на котором она стоит, и в унисон злобно зашипели на понаехавшего.
Когда я задумалась о второй кошке, многие предупреждали меня, что подружить их может быть сложно, советовали посмотреть пару серий «Адской кошки»...
Через некоторое время кошек стало три, а до просмотра «Адской кошки» руки у меня так и не дошли...
Я глубоко уверена, что отношения животных в стае определяет настрой хозяина. Если вы приносите новенького с мыслью «Ну, не получится — придется вернуть» - то и на самом деле, ничего не получится. Прежде всего вы должны твердо знать, что это животное здесь навсегда — тогда и старожилы отнесутся к нему, может быть, без восторга, но и без излишней агрессии.
Я не стану утверждать, что животные читают наши мысли. Я этого просто не знаю, хотя иногда мне кажется, что это действительно так. По крайней мере, многие вещи, с которыми я сталкивалась, ничем другим объяснить невозможно. Но, может быть, они просто очень точно улавливают колебания нашего настроения, эмоции, читают речь тела... В любом случае, животные чувствуют нас иногда лучше, чем мы сами. Многие люди говорят, что, когда у них плохое настроение, их домашний любимец приходит их утешать. Это действительно так, но лично я, если уж мне по какой-то причине тяжело на душе, стараюсь в держаться от своих животных подальше — меня-то они утешать придут, но, «впитав» мои отрицательные эмоции, они потом окажутся в том же состоянии. А это отзовется беспричинной агрессией, снижением иммунитета и прочими «прелестями».
В любом случае, поведение животных так или иначе будет отражать ваши мысли и эмоции.
Итак, в нашем доме появился третий кот.
Чаще всего меня в подобрашках изумляет то, как они, после всего, что им пришлось пережить, умудряются сохранить любовь и доверие к людям? Кто-то ведь выставил в мороз котенка на улицу, а боль, которую он чувствовал, оказавшись в работающем моторе, я даже и представить себе не могу... Тем не менее с первой минуты Фантось лез на руки, лизался и изо всех сил давал понять, что проблем с ним не будет — одна сплошная радость.
Дизель предпочел ни в какие отношения с новеньким не вступать, а подождать, что решит Сапфирка. Примет — значит, будем дружить, не примет — не будем.
Вскоре самой употребляемой в нашем доме стала цитата из киноклассики «Где этот чертов инвалид?!». Фантосик оказался настоящим паралимпийцем — он легко запрыгивал на холодильник и на плиту, сбрасывал со шкафов цветочные горшки... Но если все эти спортивные игры можно было пережить без особых волнений, то одно из развлечений Фантома чуть не довело нас до инфаркта.
К нам приехали в гости друзья с рэтфорума. Мы посидели, пообщались, попили пивка, потискали крыс, после чего решили пофотографировать животных. И вот тут выяснилось, что Фантома в квартире нет. То есть вообще нет. Сначала мы просто пытались его звать и заглядывали в углы. Через полчаса нас начала понемногу охватывать паника, и мы в четыре руки начали вышвыривать из шкафов вещи, надеясь, что Фантось просто залез в укромное местечко и спит где-нибудь на стопке теплых свитеров. Через час, когда Фантом так и не был обнаружен, я уже летала по лестнице в подъезде, представляя себе сцены одна страшнее другой — Фантом выскользнул из квартиры, когда мы открывали дверь, кто-то из соседей выпустил его на улицу, а там... Ни на чердаке, ни у входа в подвал, ни во внутреннем дворе кота не оказалось.
Оля-Стрелка в это время уже двигала мебель в тщетных попытках все-таки обнаружить кота в доме. Обежав весь дом и прилегающую к нему территорию, я присоединилась к ней. Вы даже не представляете себе, ЧТО могут сдвинуть с места две хрупкие женщины, если довести их до нервного срыва!
Последним предметом мебели, под которым мы, впрочем, уже искали, была дочкина кровать. Вздохнув, мы решительно отодвинули от стены и ее — и обнаружили под ней Дизеля и трогательно свернувшегося клубочком в коробке от обуви, спящего сном младенца Фантоську.
Квартира к этому моменту напоминала жилище бедной еврейской семьи после визита черносотенцев. Оглядев весь этот живописный бардак, мы отправились укреплять расшатанные нервы в ближайший ресторанчик.
С появлением Фантома в жизни нашего кошачьего прайда появился недостающий элемент. Дизеля Сапфирка любит, но дружить с ним ей не так интересно, как с Фантоськой — с интеллектом у нашего гиганта не особо, и все его игры сводятся к беспорядочной беготне по квартире, причем со своим огромным телом он управляется так же неловко, как неопытный водитель — с большой машиной: влетает с разгона в каждый угол. А вот Фантом умеет придумывать игры поинтереснее.
Спит кошачья стая в моей постели — Сапфирка на подушке, укрывшись одеялом, Фантом под боком, а Дизель в ногах. И это одна из причин, вызывающая у многих моих друзей стон на тему
кто ж на тебе женится...
Вообще, этот вопрос - «животное или партнер?» периодически в разных вариациях поднимается на форумах, где тусуются любители животных. А также очень часто приходится слышать, что любители животных — это оголтелые человеконенавистники.
Что в какой-то мере — чистая правда. Со стороны это может выглядеть, в лучшем случае, как социофобия. Но постарайтесь посмотреть на это и с другой стороны — вам постоянно приходится вытаскивать с того света животных, которые чувствуют физическую и душевную боль так же, как люди. И о каждом из них вы можете рассказать что-то вроде «наигрались и выбросили в тридцатиградусный мороз на улицу, где его нашли примерзшим к асфальту», «повесили на заборе», «связали проволокой и бросили в мусорный бак», «сняли кожу», «отрубили лапы» (реальные истории, найденные за десять минут на ПиКе). Уже через несколько месяцев подобной работы вы начнете отчетливо понимать, какие демоны могут таиться в человеческой душе.
Тем не менее, несмотря на то, что в моем доме живут звери, которых люди намеренно искалечили (это и Хагрид, у которого была содрана кожа с головы и раздавлены глаза, и Фантом, которого нашли с оторванной лапой и частью хвоста и снятой с половины тела кожей на улице, и...), самым страшным впечатлением от человеческой жестокости стало не это.
Я отчетливо поняла, что такое «смерть души», когда впервые увидела Ежика.
Вот это было по-настоящему страшно, потому что можно не любить животных вообще и крыс — в частности, но даже у самых некрысолюбивых людей все-таки есть граница вроде «терпеть их не могу, но ничего плохого им не сделаю». Когда я выложила часть этой книги в Интернет, мне позвонила моя подруга — дама, мягко говоря, далекая от крысофилии, и сказала: «Я обрыдалась, дочитав до Ренички, и готова расцеловать каждого из них».
Страдания живого существа у любого нормального человека вызывают естественную реакцию — сострадание. Это и есть показатель наличия души.
Крохотную клетушку, в которой умирали от жажды, перегрева и недостатка воздуха звери, я вряд ли когда-нибудь забуду. Но больше всего, как ни странно, меня потрясло не это, а сидевшая рядом продавщица, миловидная тетка лет пятидесяти. Она ела бутерброд, запивала его минералкой из стоявшей рядом бутылки — а рядом с ней умирали от жажды животные. Вы понимаете, в наш век гипердемократии, борьбы за права всех подряд, включая мадагаскарских тараканов, и продуктового изобилия кто-то умирает от недостатка обыкновенной воды. А рядом сидит симпатичная тетушка, кушает, падла, бутерброд и читает газету. И мне тогда стало просто безумно страшно от осознания того, что это живет рядом с нами. И, познакомься я ней при других обстоятельствах, вполне возможно, что я с удовольствием бы с ней общалась. Потому что она — не маньяк-убийца с окровавленным топором, а самая обыкновенная женщина, приятной внешности, слегка уставшая, улыбчивая. И вот она доест свой бутерброд, распродаст еще дышащих мучеников, сложит трупы тех, кто умер у нее на глазах, в морозильничек — не пропадать же добру — и поедет домой готовить детям ужин, смотреть сериал, читать внукам сказку на ночь... От этой обыденности жизни того, кто кормится смертью, становится страшнее, чем от присутствия в нашей жизни серийных убийц и прочих ужасов. Вот это вселенское равнодушие, помноженное на безжалостность насекомого, в человеке, который живет рядом с тобой — это страшнее всего.
И вот так, сталкиваясь с этим годами — нет, не становишься человеконенавистником, потому что встречаешь и замечательных, добрых и самоотверженных людей — но знаешь, что может таиться на дне человеческой души. Да, наверное, становишься циничнее и осторожнее. Но те, кому кажется, что причиной тому — ненормальная любовь к животным, просто не знают о том, что и любовь эта часто — только отчаянная и заранее обреченная на неуспех попытка удержать равновесие добра и зла. Не в мире, куда нам... Хотя бы в себе самом и в своем доме. И не хватает времени на «искренние излияния», на сочувствие на словах и часто — на сами слова, потому что после тяжелого трудового дня нужно лететь к черту на кулички и вытаскивать из беды очередного зверя, а приехав с ним домой — не жалеть его, бедолажного, а раздавать бесконечные миски с кормом, чистить клетки, лечить больных, между делом ухитряясь прибраться, приготовить ужин, выслушать стенания ребенка по поводу «кретинской математички и долбанутой исторички», а к полуночи выйти подышать свежим воздухом во двор, прихватив с собой десятилитровое ведерко для полива цветов, тазик с постиранным бельем, которое нужно повесить, и кота на поводке, потому что Фантосик по вечерам желает совершать моцион, и никак иначе, а если его не выпустят в дверь, он будет ломиться в окно.
Вот я перечитала свои истории — наверное, у кого-то может сложится впечатление, что все у меня получается легко: крысы не кусаются и подселяются сами собой, у всех со всеми совершенно идилличные отношения, а я сама каждый вечер засыпаю с чувством глубокого удовлетворения от трудов праведных. А на самом деле — засыпаешь разве что с чувством бесконечного отчаяния от трезвого осознания тщетности всех своих попыток. Если к тому времени, когда удается доползти до постели, еще вообще остается способность чувствовать.
И я даже могу совершенно точно сказать, когда я впервые это осознала. Я пришла в магазин и увидела в отдельной клетке несколько родивших крыс с крысятами. Их было какое-то нереальное количество — от двухнедельных шустриков до слепых голеньких креветок. И вот тут меня вдруг накрыло осознание того, что этого моря нам не вычерпать. Нет, теоретически я это понимала и раньше, конечно. Но тогда я просто стояла перед этой клеткой и пялилась на кишащих в ней крысят, накрытая волной абсолютного бессилия.
У меня сегодня был такой странный день... Неожиданно получилось раньше уйти с работы, и я поехала в магазин покупать Фантоське специальную жилетку для выгула, потому что в шлейке он гулять не может — от ножки не осталось даже культи, и ее не за что зацепить. И там в кормовом аквариуме сидели два красивущих крыса-хаски. Я выколупала одного, упаковала его в коробочку, а второй подбежал к стеклу, стал скрестись в него... Они ведь — это я знаю точно — знают, зачем там сидят. Когда я ловила первого, он от ужаса описался, а уж как убегал и выдирался из рук... Это не потому, что они боятся человека. Те, которые сидят в кормовых боксах, знают, зачем их покупают. И вот этот ужас существа, понявшего, что пришла его очередь — это тяжело видеть, даже когда забираешь его домой, в сытую счастливую жизнь, потому что кого-то ведь там оставляешь, и очередь этого «кого-то» придет быстрее... Смотреть на прилипшего к стеклу аквариума братика я долго не смогла и забрала и его. К счастью, у меня гостила Ксеня, которая тут же усыновила «подкидыша». Но она тоже не теряла времени даром — оказавшись в торговом центре, обнаружила там трех взрослых фаззов. Взрослых не купит никто. Они обречены на жизнь в витрине — жизнь, правда, недолгую, потому что неликвидный товар утилизируют. И мы уже под вечер рванули в магазин, чтобы выкупить хотя бы одного из этой троицы засидельцев. Один мне понравился внешне — огромный розовый крыс с черной маской. Второй настойчиво лез на руки. А третьего мне просто стало жалко — мне как-то, с моей страстью к антропоморфизму, казалось, что он останется там один и будет думать, за что не повезло именно ему — разве он чем-то хуже?
И вот в десятом часу вечера я доехала домой с четырьмя новыми крысами в переноске. И вроде бы это очень здорово, потому что мы спасли сразу четверых. Но эту радость здорово омрачает воспоминание о том, сколько их там осталось. И сколько появится завтра, послезавтра и каждый день.
И вот этот сегодняшний день — его можно было бы снять для ролика, иллюстрирующего то, что я делаю. Вот так мечешься, вытаскиваешь очередных «неликвидов», тащищь их домой, приводишь в божеский вид, выдаешь внеочередную миску мяса «на празднование новоселья», садишься перекурить — и думаешь: «Б..., а сколько их там еще осталось...»
Это я не к тому, что «покупая одного, вы освобождаете место для десяти других смертников». Да я бы, наверное, уже и порадовалась, если бы это было так. Факт в том, что покупая одного, вы не меняете ничего. Их не станет ни больше, ни меньше. Правда только в том, что их всегда будет больше, чем вы можете спасти. В миллионы раз больше.
Нет, конечно, я сейчас пишу это и поглядываю на клетку, где впервые наевшиеся от пуза куриной печенки новоселы освоили гамак и уснули, утомленные впечатлениями и сытным ужином. И, конечно, мне это приятно. Но я вспоминаю мелкую девчонку, которая все пыталась увязаться за ними и настойчиво лезла на руки. А взять ее я ну совсем не могла, потому что мне просто некуда. Ну вот то есть вообще, потому что уж если я говорю, что мне некуда впихнуть зверя, которому нужна помощь — это уже показатель...
Через полчаса наступит 19 июля. У меня юбилей — два года назад родился мой первый крыс Ошо. Два года назад я впервые принесла домой крысу. Вот все истории, которые вы читали, все эти судьбы, неожиданные повороты, трагедии и комедии — все это — всего лишь два года жизни. В два года моей жизни вместилось столько их жизней и смертей...
Пойду налью себе бокал мартини в честь праздника и попробую это осознать. На трезвую голову это невозможно в принципе.
