Сказание о триех свиниах
Во время оно, бяше Ниф-Ниф некий иже от свиний, и два брата его живяста с ним, имже имена Наф-Наф и Нуф-Нуф, овии же яко и брат их свинии беста. И беста убо Ниф-Ниф и Наф-Наф юродивы, Нуф-Нуф же бе свин, премудрости исполнен. Живуще же во стране добрей, идеже яли былие травное, и желуди, и от пчел сот.
Ни в чем же убо имуще нужду, совещашася глаголаше: яко мы, добрии свинии суще и живуще во стране добрей, не имамы нужды. Обаче несть нам идеже вселити ближних наших, ниже имамы, где собрати плодов наших. Возраст же имамы пояти себе жен и родити сынов и дщерей, им же несть крова, ни ночлега, ни престола домов наших. Сотворим же себе три кущи доблих, идеже вселимся с женами и чадами нашими и соберем ту вся благая наша. И бысть распря во братии, якоже глагола кийждо сотворити дом свой по желанию своему. И не судиша, како подобает сотворити домы своя, но кийждо исшед сотворити якоже размышляше в себе. Сотвориша же Ниф-Ниф кущу из плевел, Наф-Наф из хврастия, а Нуф-Нуф из камене сотворше дом.
И бысть, внегда спаху свинии сии на ложах своих под кровами домов своих, пришед в землю ту волк, ища расхитити имения, яже не собра, и пояти от скота, его же не упасе и не воздои. И уведев о поросях сих, умысли поясти и. Пришед же волк в вар дневный к дому плевелному, идеже почиваше Ниф-Ниф, иже не разуме страха смертнаго грядуща к нему. И дхну волк духом велиим на плевелы дома Ниф-Нифова, и сотрясе стены дома того, и падоша: быша бо тыя из плевел вся, и не имеша оснований на камени. Сокрушенным же стенам плевелным, восстав Ниф-Ниф от сна и рече: «О горе мне, яко не послушах увещеваний братий моих, рекших ми, яко не подобает сотворити дом из плевел! Аз же по неразумию моему, сотворих сие, и чесо вижу и камо бежу ныне?» И уже отверзшу волку пасть свою на порося, избеже оный свин во предел брата своего Наф-Нафа и волк гнаше его позади.
И востав Наф-Наф от ложа своего, яко услышав толкуща брата, отверзе. Вшед же в горницу, возгласи Ниф-Ниф гласом велиим и «увы мне, рече, яко волк лукавый пришед, разори имение мое плевельное и се грядет по мне ища пожрати ми». Отвеща же ему Наф-Наф: «Еда пришел еси ко мне погубити и мя с собою? Но не ужасайся от лица его, яко не из плевел дом мой есть, ниже возможет волк зде яти ны». Внегда же рещи има сие, прииде волк грядущ во след Ниф-Нифа, и обрете дом, из хврастия сложен. И разумев, яко оба свина сокрытася в нем, паче озлобися и взалка, и дхну духом велиим на дом из хврастия, и подвижеся дом. И дхну духом велиим паки, и сотрясошася стены, и абие превратися дом и паде, яко же и дом Ниф-Нифов. И объят страх велий свинии та, и излезоста из хвраста превращена, и устремишася в бегство пред лицем гонящаго их, и бежаша во предел Нуф-Нуфов, и вопияста, и хрюкоста гласом велиим, зане свинии бяста.
Бысть же, егда услыша Нуф-Нуф смятение братий своих бегущих и глас велий, яже дадеста, изыде во сретение има. Узрев же бегство братий своих ужасеся зело и рече има во сретение: «Чесо убо неподобное твориста? Аще вы буии есте, да бежиста волка? Наипаче же должно сидети коемуждо в дому своем, егда имать волк приити». Ова же отвечаста ему, яко же куще их, яже из плевел и хврастий сотворене, не оградиста я от волка и сокрушенне беста от него, сами же бегство сотвориста, и яко крепости не имаста сокрытися от него. И рече Нуф-Нуф: «Да внидита под кров дома моего, или не брат вам аз?»
Внегда же взыдоша свинии в дом Нуф-Нуфов каменный, и затвориша за собою дверь, яже из дуба крепкаго бе, пришед к дому волк алчущ зело и ярости преисполнен пожрати свинов сих. И не размысли в себе, яко дом сей из камени сложен, и дхну на него духом велиим, и ничесоже бысть стенам дома. И дхну паки и паки, и всуе быша вся тщания его. И разуме, яко не тако подобает пояти свинов, в доме сем сокрывшихся. И взыде на кровлю дому сего и мняше влезти в дымоприятелище пещи огненней, юже устрои Нуф-Нуф в дому своем, да согреет та вся ближняя его.
Егда же углие и пепел падоша в очаг, непщеваху свины волка яко змия влезуща в дымоприятелище дому каменнаго, его же сотвори Нуф-Нуф. И абие возжгоша в пещи огнь. Бе же волк той тучен зело, и чрево ему бе яко медведи, глаголемому Винию Пуху, и не можаше убо изыти из пещи, ниже излезти из дымоприятелища. И горя возгореся пламень, и взыде от среды пещи дым и огнь велий зело, и умори волка в дымоприятелище, и уби, и опали, и потреби его.
И возрадовашася свинии о избавлении от волка и от зубов его, и скакаша, и воспеша благогласную песнь, еяже краегранесие: «Свинов умудренных песнь победную пою». И живяше в мире и благости, и пояста себе жены, и родишажеся им сыны и дщери, и видеша сыны сынов своя даже до дванадесятаго рода.
