Великокрысиный пост
- Толстая крыса - это состояние души! - наставительно изрекла СМЗ Аня, когда я пожаловалась, что после родов Веста не только не собирается возвращать себе девичью стройность, но, похоже, готовится к состязаниям по крысиному сумо.
Увы, меня куда больше тревожило состояние Вестиного тела. Оно пухло во все стороны, как дрожжевой пирожок с начинкой - а начинялась Веста с утра до глубокой ночи. Она первой вылетала на мое "крыс-крыс" и бульдожьей хваткой вцеплялась в любую еду или пахнущие ею пальцы. Крысы умеют сильно, но совершенно безболезненно стискивать челюсти (так они носят крысят), однако убедить ее разжать зубы было непросто.
- Веста! - тоскливо выла я, пытаясь отвоевать свою плоть у жирной крысиной прищепки. - Ты же скоро лопнешь!
Веста полагала подобную кончину весьма достойной, и налегала на еду с удвоенным энтузиазмом. Остальные крысы тоже не жаловались на худобу, но на фоне Весты казались анорексичными фотомоделями.
И вот, когда весы, сдавленно крякнув, показали шестьсот грамм (при нормальных триста-четыреста), мое терпение лопнуло.
- Все! - объявила я, ставя на место так и не открытую банку с мясным детским питанием. - С этого дня садишься на диету!
Садить, разумеется, пришлось всю стаю - запирать общительную толстушку в карцере было слишком сурово. Отныне миска наполнялась сухими кормом только раз в день, порция йогурта урезалась вдвое, а главное: из рациона обжор исчезли сухарики-печеньки-орешки, которыми сердобольная хозяйка подкармливала "голодающих" с утра до вечера. Взамен я увеличила порцию овощей и фруктов.
Крысы, привыкшие к режиму "поспали - теперь можно и поесть, поели - теперь можно и поспать!" с изумлением обнаружили, что на голодный желудок им спится плохо. Уже к вечеру первого дня они непривычно деятельно сновали по крысовыгулу, выискивая заныканные на черный день припасы.
Через два дня все заначки в домиках и коробках были подъедены подчистую.
Через три дня крысы открыли для себя овес и пшеницу, которые обычно оставались в миске. Теперь там оставалась только шелуха, и надо было видеть, с какими скорбными мордами они в ней ковырялись!
Йогурт исчезал за пять минут.
Яблоки, которые крысы прежде принимали за затейливый декор, к утру усыхали до полупрозрачных шкурок.
Если раньше я могла весь день ходить мимо клетки, и ни одна дрыхнущая в гамаке лентяйка даже усом не шевелила, то теперь они наперегонки сновали по полкам в надежде на подачку. Есть за компьютером стало положительно невозможно: крысы расплескивались по решетке, провожая взглядом каждый исчезающий в хозяйке кусочек. По их мнению, мне следовало начать телесное совершенствование с себя, а лучше собой и ограничиться.
Но я была тверда и жесткосердна. Кто крысу любит, тот ее губит!
Через две недели я провела контрольный завес.
Паська похудела на двадцать грамм.
Белка, Фуджи и Рыска - на пятнадцать.
От Холеры остались такие большие и скорбные глаза, что Гринпис должен был ворваться ко мне с ордером на арест и в суде настаивать на пожизненном заключении.
Веста... поправилась на десять грамм.
Я плюнула и засыпала крысиную миску доверху.
Толстая крыса - это состояние души!
