Изначально Гарри Поттер была Осенним Опенком.
Точнее, Осенний Опенок попыталась стать Гарри Поттером, как только ее впервые увидел Ромка.
- Ааааа, мама, давай оставим эту крысу себе!!! - восторженно завопил он. - Смотри, это же вылитый Гарри Поттер!
Я терпеливо объяснила ребенку, что мы не может оставить себе Гарри Поттера. Потому что, во-первых, имя крысы этого помета должно начинаться на О, а во-вторых, я терпеть не могу этого очкастого выскочку. Ладно бы еще О'Снейп, но О'Поттер - ни за что!
Ребенок покладисто согласился с моими доводами, и мы оставили Осеннего Опенка. Которую Ромка все равно называл Гарри Поттером, потому что микологическое имя запоминалось плохо, а гадского Поттера захочешь не забудешь.
Осенним Опенком крыса пробыла недолго, быстро перекрестившись в Поганку. Дело в том, что прутья нашей трехэтажной клетки слишком широкие для подростков, и до трех месяцев крысята без труда между ними просачиваются. Проблему решали коты, которые тюремщиками ходили под клеткой и выразительно намекали крысам, что очень ждут их в гости. Крысы, в свою очередь, так же ласково зазывали котов внутрь, но те столь же вежливо отказывались. В общем, зоны влияния были разделены ко всеобщему удовольствию и моему спокойствию, и вся живность знала свое место.
Но не
Гарри Поганка!
"Коты? Какие коты? Нет, не слыхала!" - нагло заявляла она и, вылезая сквозь крышу клетки, перепрыгивала на книжный стеллаж и безбоязненно расхаживала по полкам.
Коты очень беспокоились. Они метались под стеллажом с горестными криками: "Маума, страушный звеурь на свобоуде!", но крыса чхать на них хотела. Она шебуршилась вверху, как огромная наглая муха, прицельно скидывая в котов стоящие на полках статуэтки. Когда вниз десантировалась валяная шоаррская лиса
в натуральную величину, коты сдались и удовлетворились лисой, за что утром были жестоко биты. Но лису, увы, это не вернуло
Я пару раз наблюдала, как Поганка это делает. Вместо того, чтобы медленно, со страдальческим пыхтением продергивать между прутьями упитанную тушку, как ее подружки,
Гарри Поттер Поганка мчалась к прутьям, как к платформе 9 3/4, в последний момент делала глубокий выдох - ыххх! - и с размаху пробегала в щель шириной 2 см. После чего снова расправлялась и вприпрыжку бежала дальше.
В конце концов мы с котами плюнули на Поганку и стали с нетерпением ждать, когда она вырастет.
Крысе исполнилось три месяца.
Четыре.
Пять.
ШЕСТЬ.
Поганка почти догнала свою маму и перегнала убогую тетку Несчастье, но продолжала легко и непринужденно, как стриптизерша из балетной пачки, выскальзывать из клетки. Гуляла она в основном по ночам, к утру возвращаясь на место, и о ее ночных похождениях свидетельствовали только какашки, которыми Поганка отмечала наиболее полюбившиеся ей места.
Я уже решила, что Поганка навеки останется свободолюбивой книжной крысой, но тут произошло СТРАШНОЕ.
Поганка внезапно открыла для себе Лукьяненко.
Я понятия не имею, чем он ее так оскорбил, честно. Возможно, ей не понравилась концовка книги, а может, таким образом она выразила протест против его активной гражданской позиции, не знаю. Но зайдя утром в комнату, я чуть не выронила из рук чашку. Кабинет выглядел так, словно в нем свирепствовал пьяный критик: Поганка методично и планомерно искусала ВСЮ мою коллекцию Лукьяненовских книг и посбрасывала вниз, а "Фальшивые зеркала" вообще уработала в хлам, усыпав комнату ошметками, как лепестками сакуры.
Утворившая этот хаос тварь сидела в лотке и смотрела на меня изможденно, но гордо.
Больше она НИКОГДА не вылезала из клетки. А мы больше никогда не называли ее ни Опенком, ни Поганкой.
Потому что это историю невозможно рассказывать иначе как под названием:"КАК ГАРРИ ПОТТЕР СОЖРАЛ ЛУКЬЯНЕНКО".
