Собственно, началось все с того, что Сапфирка, выражаясь литературно, возжелала любви. Она каталась пузом кверху по дивану, ползала, прижимаясь к полу, нагло приставала ко всем подряд и жалобно ныла. И как раз в это время ко мне зашла подруга, которая, посмотрев на терзающуюся муками неудовлетворенного вожделения животину, печально произнесла: «Да, киса, если бы ты знала, как я тебя понимаю…».
А я человек деятельный. Кроме того, мне не хочется находиться в эпицентре всего этого эротического отчаяния, так как это плохо влияет на карму, нервную систему и печень – потому что сколько ж можно запивать отсутствие личной жизни. И я организовала дорогой подруге кавалера.
Кавалер, надо сказать, попался замечательный, только вот не говорящий ни на каком языке, кроме итальянского. А с другой стороны – это, возможно, даже хорошо. Меньше будут отвлекаться на разговоры…
В общем, устроили мы ужин вчетвером, потом незаметно слиняли, решив, что дальше они уж как-нибудь сами…
Спать я легла поздно, а в восемь утра меня разбудил стук в окно. Подруга с кавалером пришли пить кофе . Ну а что ж не зайти в субботу в 8 утра… «На то оно и утро» (с) Винни Пух.
Подруга мой зверинец знает хорошо, интурист в гостях бывал, но видел не всех. Кошек вот еще не видел…
«Котенок!», - взвыл темпераментный иностранец, бросаясь с распростертыми объятиями к Дизелю.
«Мама, убери его, я его боюсь!», - заорал кот и попытался запрыгнуть на вешалку, откуда тут же загремел вниз вместе с сумками, шапками, платками и прочим барахлом.
На шум в коридор вышла Сапфирка, которая в период течки начала передвигаться почему-то ползком, прижимаясь к полу и задрав тощий, практически крысиный хвостик. В свете экономной лампочки ее огромные глазищи светились нехорошим зеленым светом. Гость побледнел и с явным трудом сдержал желание перекреститься и сбежать. Я на смеси всех доступных мне языков, включая старославянский и латынь, постаралась объяснить, что это тоже кошка, просто вот такая красивая.
Преодолев препятствия, гости наконец оказались в кухне. «Миши!» с чисто одесским прононсом зарадовался, как дите малое, турист, бросаясь к тауэру и азартно пересчитывая обитателей.
Потом мы сели пить кофе с тортиком. Беседа, хоть и с помощью гугла, была вполне оживленной, но тут Симчик решил, что раз уж его разбудили в такую рань, то щас он тут всем покажет, кто в доме хозяин, и устроил безобразную драку. Визг в клетке стоял оглушительный. Поставив чашку, я решительно влезла в тауэр, попыталась вытащить Симку из кучи дерущихся крыс и получила чьим-то зубом по пальцу.
Кровь хлынула ручьем. Крысы умеют так прокусить палец, что сама ранка – крохотная и незаметная, зато крови из нее выливается просто невероятное количество. Отчаянно матерясь и держа выдирающегося Симчика в одной руке, я попыталась подставить вторую под кран с холодной водой. Кровь лилась неостановимо, забрызгивая пол, раковину и все вокруг. Турист позеленел и покрылся испариной.
Остановив кровь, я понесла Симку в комнату, где стоит дюна. Гость, явно обеспокоенный судьбой уносимого животного, робко поинтересовался, куда это я его… Так как слово «дюна» явно не прояснило бы ситуацию, я попробовала объяснить свои намерения словами «изолятор», «Гуантанамо» и какими-то еще, но понимания не увидела. Наконец, я вспомнила еще одно подходящее по смыслу слово: «ГУЛАГ».
«А, ГУЛАГ», - радостно согласился интурист,- «Солженицын!»
«Хрена тебе Солженицын», - злобно бормотала я, уволакивая в ШИЗО притихшего Симчика, - «Не будет тебе ни защиты общественности, ни ссылки в Америку».
Ну а в целом утро прошло хорошо, для некоторых познавательно.
