Специально для Шеськи
Женское общежитие и общеразвратие 
У Белки течка.
А Белка у нас - девица вредная, но молодая и красивая. Стоит ей страждуще припасть к полу и затрепетать ушками, как на нее тут же, как гимнаст на "козла", вскакивают Паська и (о ужас и позор, растление малолетних!) Холера. И бессовестно сливаются с ней в экстазе.
Но Белка почему-то не в восторге от подружеской помощи (или у крыс принято кочевряжиться?), и улепетывает от насильниц с топотом и писком. Сначала громким, потом хриплым.
"О боже, я попала на остров Лесбос!!" - кричат ее выпученные от ужаса глаза.
Веста и Фуджи взирают на оргию с верхней полки. Фуджи равнодушно, как благонравная вдова, а Веста с явным злорадством. Она помнит, как неделю назад Белка скокотала на ней самой - а учитывая разницу в весе и, соответственно, подвижности, выглядело это так, будто весенняя белочка изливает свою страсть на большой медлительной черепахе. Веста, правда, орала тише и мелодичнее, с надеждой косясь на Паську - но, видно, наша пасюха предпочитает блондинок. Да и вообще до появления Белки девки вели себя куда скромнее, и о своих критических днях молчали, как партизаны.
Наконец мне становится жалко сексуальную рабыню - ловлю ее, взъерошенную и осунувшуюся, и прячу за пазуху.
Пару минут Белка вылизывается, вычесывается и тяжело вздыхает. Потом под халатом становится как-то подозрительно, я бы сказала, выжидательно тихо. Я оттягиваю воротник, заглядываю внутрь.
На меня смотрят два умоляющих глаза и трепещущие ушки.
- Изыди, демон! - со смешком изрекаю я и запихиваю гималайского суккуба обратно в клетку.
Никто меня не любит, никто не понимает...
